Хронические миазмы С.Ганемана и инфекционная природа хронических болезней

Наряду с созданием на основе гомеопатического метода универсальной лечебной системы и изобретением потенцирования как способа приготовления лекарств, открытие «миазматической» природы хронических болезней является одним из трех наиболее значимых достижений немецкого врача и естествоиспытателя С.Ганемана (1755-1843).

Смысл Ганемановского открытия состоит в том, что причинами бесчисленного множества хронических болезней человека, описанных под разными названиями и лечимыми разными способами, являются всего лишь несколько заразных возбудителей или, как тогда их называли, миазмов¹. По мнению Ганемана в Европе почти все хронические болезни имели в своей основе хотя бы один из трёх миазмов, без которых они просто не могли бы возникнуть, и устранение которых должно приводить к быстрому и безусловному выздоровлению. Два из них – миазм сикозa (или сикотический миазм) и миазм сифилиса (или сифилитический миазм), по мнению Ганемана, имели довольно узкий патогенетический спектр и практически полностью вписывались в свои «титульные» патологии, вызывая соответственно сикоз² и сифилис³. Третий же, получивший от Ганемана наименование миазм псоры (или псорный миазм), наряду с собственно псорой⁴ вызывал и бесчисленное множество других хронических болезней, известных под разными именами, но, в сущности, являющимися лишь разновидностями одной единственной, как её называл Ганеман, «внутренней псоры», вызванной этим миазмом. К таким выводам Ганеман пришёл на основании наблюдений за развитием патологических процессов у своих пациентов и влиянием на них тех или иных лекарств. Он нашёл, что даже тщательно подобранные по принципу гомеопатического подобия (т.е. на основании соответствия собственного патогенеза текущим жалобам пациента) лекарства, практически безотказно работающие при острых заболеваниях, далеко не всегда способны излечивать проявления хронической болезни, и для более надёжного нахождения по принципу подобия действенных средств следует заранее отсеять большинство кажущихся подходящими, но, тем не менее, бесполезных. В своей книге «Хронические болезни, их своеобразная природа и гомеопатическое лечение» Ганеман утверждает, что изыскать такие средства ему позволил тщательный анализ их патогенеза, что, вероятно, является полуправдой, т.к. невозможно с уверенностью установить специфические симптомы какой-либо болезни, предварительно не вылечив её и не убедившись, что вместе с ней исчезают и симптомы. Поэтому вероятнее всего, изыскивая подходящие средства, он действовал методом проб и ошибок. Впрочем, это и не важно.

Общая тактика лечения хронических болезней по Ганеману сводилась к тому, чтобы, распознав скрывающийся под симптомами пациента хронический миазм, выбрать гомеопатически наиболее подходящий препарат из числа тех, которые уже были им определены как действенные. Это резко сужало круг поиска нужного лекарства, т.к. врачу приходилось выбирать наиболее подобное средство не из нескольких сотен, большинство из которых, даже несмотря на своё гомеопатическое подобие, были в данных случаях гарантированно бесполезными, а всего из нескольких десятков, признанных подходящими для этих целей.

Не надо быть специалистом в медицине, чтобы оценить те перспективы, которое открывало перед человечеством Ганемановское учение о природе хронических болезней. Ведь найти способы уничтожения (любые – не обязательно гомеопатические) всего трёх «заразных начал» – задача несравненно более простая, чем найти способы излечения тысяч болезней, которые внешне кажутся никак не взаимосвязанными!

Тем не менее, не будет преувеличением сказать, что среди всех открытий Ганемана это является самым непонятым, а потому, совершенно бесполезным для практикующего врача-гомеопата, не говоря уже о его бесполезности для других врачей, которые о нем даже не слышали. Ганеман, вероятно, предчувствовал, что его открытию уготована нелёгкая судьба. В самом начале своей книги он пишет:

«... в то время, когда я сообщаю миру об этом важном открытии, меня тревожат сомнения, поймут ли современники суть моего метода, смогут ли они ему точно следовать и тем самым постоянно приносить огромную пользу страждущему человечеству, или он останется невостребованным и непроверенным по причине страха перед его невероятностью. Во всяком случае, я не надеюсь, что его участь будет лучше участи моих прежних сообщений, относящихся к общей гомеопатии, которые не нашли понимания из-за неверия в силу малых и разбавленных (но, очевидно, вследствие этого ещё более развивших своё динамическое действие и ещё более пригодных для гомеопатических целей) лекарственных доз, которые я лишь после тысяч предварительных исследований смог, наконец, объявить наиболее целесообразными.
... А если они его не примут – ну что же! – пусть более добросовестные и понятливые грядущие поколения верным и пунктуальным соблюдением изложенных здесь моих наставлений поимеют от него пользу и смогут освободить человечество от бесчисленных страданий, которые во все времена, сколько существует история, истязали бедных больных, страдающих хроническими болезнями. И это будет благодеянием, которого ранее – до появления гомеопатического метода – достичь было невозможно».

[Перевод В.Д.]

Можно обозначить несколько причин, по которым всё произошло именно так, как и предчувствовал Ганеман, но я упомяну только одну, по моему мнению, самую главную: чтение написанных на старонемецком и состоящих из сложнейших фразеологических конструкций сочинений даже современникам и соотечественникам Ганемана доставляло немало трудностей. Среднестатистический мозг просто не в состоянии удержать в своей оперативной памяти огромное, размером в целый абзац (не считая сносок!) предложение и интерпретировать его как единое целое. Это справедливо практически для всех сочинений Ганемана, не исключая, конечно же, и «Хронических болезней». Вот уж, действительно: горе от ума!
Но если какой-нибудь важный первоисточник труден для восприятия, всегда отыщутся прохвосты, которые в полном соответствии со степенью своей интеллектуальной ущербности подадут его испытывающему информационный голод человечеству в доступной, но при этом весьма далёкой от изначального содержания плоской форме. Нет сомнения в том, что никто из бывших и нынешних любителей интерпретировать труды Ганемана в оригинале их никогда не читал и, в лучшем случае, довольствовался переводами, которые во все времена отличались безобразным качеством и обилием редакторской отсебятины.

Извращение научного наследия Ганемана началось сразу же после его кончины. Особенно постарался на этом поприще некто Джеймс Тайлер Кент. Но с таким обилием бессовестных и безапелляционных интерпретаторов, каковое мы наблюдаем теперь, история Ганемановского учения ещё не сталкивалась!
Глубочайшее незнание первоисточников привело к искажению не только смысла Ганемановской теории, но и самого термина «миазм»! И теперь в русскоязычной литературе вместо «миазм псоры» значительно чаще можно прочесть «миазм псора», т.е. подменой всего одной буквы возбудитель псоры превратился в саму псору! То же можно сказать и о других хронических миазмах. Иными словами, возбудители болезней оказались подменены самими болезнями, притом, самым абсурдным образом - через опечатки переводчика! А так как эта химера превращала переведённые таким образом тексты в полную бессмыслицу, то бродящие впотьмах интерпретаторы принялись «плодить сущности» и приписывать хроническим миазмам всевозможные сверхъестественные свойства, не имеющие ничего общего со смыслом этого слова. И ни рассудок, ни совесть (вероятно, за отсутствием того и другого) не смогли остановить их больного воображения и писательского зуда. Стоит ли говорить о том, что вся эта бредоподобная писанина не способна дать для лечебной практики ничего полезного и лишь дискредитирует в глазах несведущих учение Ганемана и гомеопатию в целом!

В наше время не вызывает сомнения тот факт, что возбудителями всех заболеваний, считавшихся ранее миазматическими, являются болезнетворные микробы. И вообще, науке не известны какие-либо инфекционные заболевания, возбудителями которых были бы не микробы, а какие-то другие сущности (за исключением, быть может, такой экзотики, как прионы⁵, статус которых в микромире пока не определён). Поэтому между безнадёжно устаревшим термином «миазм» и утвердившимся на его прахе термином «инфекция» следует поставить знак тождества, а хронические Ганемановские миазмы поискать среди болезнетворных микроорганизмов.

Я не стану утверждать, что занялся поисками пресловутых миазмов и средств борьбы с ними, вдохновлённый трудами Ганемана. Это было бы далеко от истины. Более того! Всё происходило с точностью до наоборот. Когда в середине девяностых годов прошлого столетия появились коммерческие диагностикумы на хламидии⁶ и микоплазмы⁷, и эти цитопаразитарные инфекции стали в массовом порядке выявляться у населения, а перед гомеопатами встала проблема их лечения, я только начинал свою гомеопатическую практику и даже не подозревал о существовании такой теории. Ознакомился я с ней лишь спустя годы после того, как сам пришёл к аналогичным выводам.

Очень скоро убедившись в том, что имевшиеся в моем распоряжении гомеопатические средства против этих инфекций абсолютно бессильны, я был вынужден в самые короткие сроки разработать собственные – этиотропные, которые, тем не менее, по механизму своего действия были гомеопатическими. Так, в феврале 1997 года появился противохламидийный Chlamycidum, а несколько позже противомикоплазменный M122, которые и поныне верно служат нашим пациентам. Почти одновременно был разработан и удобный способ диагностики этих инфекций, который практически по всем параметрам превосходил существовавшие и ныне существующие коммерческие диагностикумы. С его обретением появилась возможность объективно оценивать цитопаразитарный фон пациента так часто, как того требовал лечебный процесс.

Имея, с одной стороны, хороший метод лабораторной диагностики, позволяющий непосредственно визуализировать цитопаразитов и даже полуколичественно оценивать их активность, а с другой – специфические средства для селективного элиминирования той или иной инфекции, не составило большого труда соотнести с ними встречавшиеся у наших пациентов симптомы. При этом оказалось, что практически всем хроническим болезням для их прогрессирования необходима хотя бы одна из этих двух инфекций, а некоторым и обе одновременно: после полного элиминирования имеющейся у пациента инфекции соответствующая ей хроническая болезнь просто прекращалась, и наступало необратимое выздоровление. Из этого был сделан вывод, что практически весь хронический патогенез человека обусловлен хламидиями и микоплазмами – как по отдельности, так и в кооперации между собой, а иногда и с другими микроорганизмами, которые в их отсутствие не в состоянии вызывать и поддерживать хронические заболевания у человека.

Как выяснилось, даже такое, казалось бы, чисто вирусное заболевание как простой герпес не манифестировало в отсутствие микоплазм! Ассоциированными с микоплазмами оказались и многие ОРВИ. А «обычная» и, как бы, не инфекционная «простуда» оказалась ничем иным, как манифестацией спровоцированного переохлаждением хронического микоплазмоза!
То, что принято называть «реактивным» артритом, оказалось хламидиозом, возможно, осложнённым стрептококковой инфекцией. Артрозы также ассоциировались с хламидиями. А вот при ревматоидных артритах и особенно подагре, несомненно, доминировали микоплазмы. Нужны ли для развития этих заболеваний хламидии, нам до сих пор доподлинно не известно.
Ассоциированными с этими инфекциями оказались и «популярные» женские страдания, такие как спаечная болезнь, миомы и полипы матки, эндометриоз и даже болезненные менструации!
Фибросаркома и все виды карцином, которые нам довелось наблюдать, были безусловно ассоциированы с хламидиями.

Едва ли в мире существовал хотя бы один изобретатель, который бы радовался тому, что «изобрёл велосипед», сильнее, чем радовался этому я! К сожалению, разделить эту радость оказалось решительно не с кем: сначала коллеги-гомеопаты просто не понимали, о чем это я, потом же (вероятно, пребывая под впечатлением ставших доступными сочинений Кента и разнообразных индийских шудр), стали утверждать, что на самом деле всё обстоит не так, хотя, они и сами не могут понять, как. Однако такое непонимание ничуть не повлияло на мою уверенность, и я продолжил работать в этом направлении.

Но если Ганемановские хронические миазмы и наши цитопаразиты ответственны за одни и те же болезни, то очевидно, что речь идёт об одних и тех же патогенах, называемых разными именами! Так как же соотносятся хронические миазмы Ганемана с тем, что известно нам сейчас?

Начнём с миазма псоры. Перечень симптомов, присущих «внешним» и «внутренним» формам псоры занимает примерно десятую часть объёма книги, но подавляющее большинство из них прекрасно согласуется с тем, что в нашем обиходе получило название хламидийно-микоплазменный микст, когда в зависимости от обстоятельств и по мере прогрессирования болезни у больного попеременно возникают то хламидиозные, то микоплазмозные симптомы. Даже чесоточный клещ не может атаковать кожу прежде, чем хламидии вызовут нарушения в пищеварительной системе больного! Лишь некоторые из указанных Ганеманом симптомов псорической болезни ввиду недостаточности клинических наблюдений не могут быть с уверенностью соотнесены с одной из этих инфекций. В целом же, совпадение замечательное. Таким образом, Ганемановский миазм псоры по нашим наблюдениям представляет собой конгломерат сразу из двух цитопаразитарных инфекций – хламидийной и микоплазменной, каждая из которых также может быть представлена не одним, а сразу несколькими близкородственным видами, объединёнными в одно семейство, но это обстоятельство не имеет принципиального значения, т.к. в пределах одного семейства все патогенные для человека виды этих инфекций мало различаются между собой.

В отношении сикотического миазма всё довольно просто. Остроконечные кондиломы вызываются десятком серологически различимых папилломавирусов, ни один из которых не может длительно сохраняться в организме, если в нем не имеется специфических иммунных нарушений, наиболее частой причиной которых являются всё те же хламидии. Таким образом, Ганемановский сикоз, который кроме кондилом включает в себя и «особую форму гонореи», клинически весьма напоминающую дебют урогенитального хламидиоза, следует рассматривать как хламидиоз, осложнённый папилломавирусной инфекцией.

Что же касается сифилитического миазма, то в наше время хорошо известно, что его возбудителем является бледная трепонема (Treponema palidum) и без её участия возникновение и развитие этого заболевания невозможно. Нужны ли для заражения сифилисом ещё какие-то инфекции, нам за скудностью клинических наблюдений доподлинно не известно.

Таким образом, совокупные патогенезы трёх Ганемановских хронических миазмов весьма точно совпадают с совокупными патогенезами трёх бактериальных инфекций, иногда осложнёнными не имеющими самостоятельного значения вирусами, инвазиями, или условно-патогенной микрофлорой. При этом миазму псоры соответствует хламидийно-микоплазменный микст, миазму сикоза – осложнённый папилломавирусной инфекцией хламидиоз, а миазму сифилиса – бледная трепонема.

Я не могу сказать, насколько эффективными во времена Ганемана были предложенные им средства борьбы с хроническими миазмами. Лично я при лечении хронических болезней не видел от них большой пользы. И хотя остроконечные кондиломы действительно могут регрессировать на предложенной им Thuj’е, хламидии у больных Ганемановским сикозом при этом никуда не деваются – исчезают только внешние, но не внутренние симптомы этой болезни, которая, несмотря на приписанный ей особый миазм, по существу является лишь разновидностью и частным проявлением всё той же «многоликой» Ганемановской псоры, в данном случае, осложненной папилломавирусами, которые не могут рассматриваться как самостоятельные возбудители хроической болезни. Вполне возможно, что его средства были не столь эффективными, как ему казалось, но нельзя исключить и того, что инфекции, не подвергавшиеся в те времена интенсивной селекции антибиотиками и так называемыми «иммуномодуляторами», были не столь цепкими и агрессивными, как сейчас.

В.Д., Москва, 28.11.2012